Отправлено: 16.10.19 00:43. Заголовок: Теперь Нобеля России может дать только война

Теперь Нобеля России может дать только война
Наука в нашей стране превратилась в чайную церемонию. Или, точнее, в имитацию, вроде выборов и независимого суда.

Последнюю Нобелевскую премию Россия получила в 2003 году. Последний лауреат умер в 2019 году.

Сергей Лесков
Журналист, писатель
В Швеции закончилась Нобелевская неделя. Объявлены лауреаты самой престижной научной премии мира. Наши опять без наград. Скажем прямо, шансов у них было меньше, чем у чудесной девочки Греты Тунберг, которой остряки приписывают фразу «Раньше взрослые украли у меня детство. А теперь — Нобелевскую премию».

Шутки шутками, но если в былые времена перед присуждением премии мы гадали, кто из российских ученых может быть в списке номинантов, то уже несколько лет как тема прогноза совершенно испарилась. С большими основаниями мы можем претендовать на «Оскара», чем на Нобеля.

Но это еще не дно. Следующий шаг — перестанем понимать, за что присудили очередную премию, а поиск комментатора в научном сообществе будет обречен на неудачу. Трудно представить, чтобы в Саудовской Аравии или в Иране профессора местных университетов выступали экспертами по Нобелевским премиям. В конце концов, ни в одной «нефтедолларовой» стране Большой науки нет. Правда, в отличие от России ее там никогда и не было…

Последнюю Нобелевскую премию Россия получила в 2003 году. Последний лауреат умер в 2019 году. Ни одного не осталось, что унизительно для страны, которая носила титул великой научной державы. С этим титулом были согласны все наши конкуренты и оппоненты. В 1960-е годы у нас одновременно работали десять Нобелевских лауреатов. И потом высокие премии, с традиционным запозданием вручали нашим ученым за работы, выполненные именно в золотой для нашей науки период. Даже квасные и неисправимые патриоты не могут назвать сегодняшнюю Россию великой научной державой, а сетования на то, что политически ангажированный Нобелевский комитет не замечает наших искрометных достижений, постепенно умолкли.


Можно предположить, что российская власть недооценивает роль науки и, в частности, Нобелевских премий как фактора «мягкой силы». В современной ценностной модели мира научные достижения и технологический уровень значат для престижа державы гораздо больше, чем спортивные победы, на которые у нас делается ставка для удовлетворения национальных амбиций. Однако, думаю, такой вывод ошибочен. Наука в России превратилась в чайную церемонию. Или, точнее, в имитацию, вроде выборов и независимого суда. Лидерство в науке и в космонавтике упущено не по чьей-то злой воле, а по объективным причинам, как бы ни обидно было признать этот факт.

Попутно надо разоблачить миф об «утечке умов», которая питает Америку, нынешнего лидера (70 процентов) по Нобелевским премиям. Во-первых, 75 процентов американских ученых-нобелиатов, родились в США. Во-вторых, эта премия не только личная награда, но и признание уровня организации науки в стране. Научная миграция в Америку — это козырь страны, которая задает цивилизации темп в развитии высоких технологий. Миграция Нобелевских лауреатов (2010 год) выпускников Физтеха Андрея Гейма и Константина Новоселова — не козни англосаксов, а вина и беда России, которая по-прежнему «рожает быстрых разумом Невтонов и Платонов», но ценит их неизмеримо меньше, чем во времена Ломоносова.

Из зарубежных Нобелевских лауреатов в нашей стране продолжительное время работал лишь Герман Меллер, да и то в далеких 1930-х годах, когда отечественная генетика еще не была разгромлена и задавала тон в мировой науке. В СССР Меллер руководил лабораторией в Институте генетики и написал свой самый известный труд «Выход из мрака». Известно, что Сталин прочитал эту работу и испросил отзыв у Лысенко. «Народный» академик, который считал, что «в СССР люди не рождаются, рождаются организмы, а люди воспитываются», отнесся к идеям Меллера враждебно.

В 1938 году Герман Меллер благоразумно уехал из СССР, уже в 1946 году получил Нобелевскую премию, а в 1948 году в знак протеста против советского разгрома генетики вышел из Академии наук СССР. По архивным данным Нобелевский комитет рассматривал кандидатуру Тимофеева-Ресовского, учителя Меллера, но не смог найти его следы, поскольку ученый пребывал в далекой уральской «шарашке». Об этом эпизоде стоит напомнить, поскольку вновь набирает темп кампания по борьбе с «низкопоклонством перед Западом», идут гонения на ученых и лучшие технологические компании, что еще больше увеличивает отставание от развитых стран.

И все-таки уверен, крах науки в современной России — не глупость некомпетентной власти и не злая воля пробравшихся в Кремль «агентов влияния». Большая наука генетически не может ужиться с сырьевой экономикой. Времена, когда просвещенный монарх Фредерик II поддерживал Тихо Браге и построил ему замок-обсерваторию, минули в прошлое. В современном мире Большая наука монтируется в единый организм с политическим и экономическим устройством государства. Какие бы призывы ни звучали с высоких трибун, какие бы модернизационные проекты ни предлагались — вроде иннограда Сколково, каскада технопарков вокруг городов-миллионников или реформы Академии наук, прорыва не будет. Большая наука вырастает не из желания прогрессивного чиновника, а нарождается в благоприятных условиях. А пока у нас из почвы в буквальном смысле вырастает сырьевая экономика.


Мощная сырьевая экономика и невразумительная наука — объективное отражение места России в мировом разделении труда. Следствие исторического пути России. Славный путь, его надо воспринимать целостно, пусть отдельные фрагменты кажутся досадными. Если хотели другого пути, не надо было прирастать Сибирью. Великий Новгород по технологическому уровню превосходил города Ганзейского союза. При Иване Грозном и Алексее Михайловиче при всех их заслугах, по технологическому уровню страна была уже на задворках Европы.

Надо признать, едва ли не все наши Нобелевские лауреаты родом не из Академии наук, а из Атомного проекта, который финансово и структурно был построен совсем по другим лекалам. Как только иссякла динамика Атомного проекта, высох ручеек Нобелевских премий. Последний «могиканин» (2003 год) — Виталий Гинзбург, еще в начале 1950-х годов вместе с Сахаровым проводил расчеты термоядерной бомбы, которую называл не слишком интересной для физика задачей.

Выскажу парадоксальную идею. Поскольку от сырьевой экономики в обозримом будущем мы отказаться не сможем, единственной дорогой, по которой Россия может вернуться в стан великих научных держав, является война или ее реальная угроза. Но не просто война, а такая война, которая потребует научных изысканий на новом витке знаний, как было с ядерным оружием. Большая наука — следствие Большой войны. Со времен крестоносцев, когда появилась подкова и хомут, до наших дней. Но вопрос в том, не разрушен ли в России научный фундамент и остались ли научные школы, что широко замахнуться и не сесть в лужу?

По словам Фрэнсиса Фукуямы, «общество, которому не угрожает конкуренция или агрессия, останавливается в своем развитии и перестает обновляться; индивидуумы, слишком склонные к доверию и сотрудничеству, становятся уязвимыми для более воинственных».

А пока «Марш энтузиастов» Дунаевского про «страну героев, страну мечтателей, страну ученых» имеет к нам гораздо более отдаленное отношение, как «Боже, царя храни!»

Сергей Лесков

https://www.rosbalt.ru/blogs/2019/10/14/1807628.html