Игорь Сечин, первый возле Владимира Путина
Знакомые Сечина называют его по-разному: секретарем, помощником, адъютантом, солдатом Путина, иногда и обиднее, но все согласны, что главный смысл его деятельности — не личное обогащение и даже не само по себе установление режима личной власти, а исполнение воли и пожеланий патрона, которые совпадают для него с общественным благом
Ирина Резник
Ирина Мокроусова
Vedomosti.ru
19.03.2012, 01:38
Главному редактору газеты «Ведомости» позвонили на мобильный телефон. «Это коммутатор. С вами будет говорить Владимир Владимирович». — «Кто?» — «Владимир Владимирович». — «Фамилию назовите, пожалуйста». — «Владимир Владимирович Путин». Это был не розыгрыш. Но на том конце провода оказался не Владимир Владимирович, а Игорь Иванович Сечин — он получил от газеты вопросы для этой статьи и решил высказать свою озабоченность профессиональным уровнем редакции. На вопросы он отвечать отказался — посоветовал переименовать «Ведомости» в «Слухи» либо тщательнее проверять информацию по открытым источникам. «Ведомости» старались следовать его рекомендации.
Сечин уходит из правительства из-за Медведева →
Пролетарий
Как и Путин, Сечин родился в Ленинграде, только восемью годами позже, в 1960 г. У Игоря есть сестра-двойняшка Ирина, с которой он учился в одном классе. По словам Татьяны Лаврентьевой, директора школы № 133 с углубленным изучением французского языка, куда ходили Сечины, родители Игоря и Иры работали на металлургическом заводе: «Простая семья, поэтому помогать ему было особо некому, никто не нанимал ему репетиторов». Родители, говорит она, развелись, когда дети еще учились в школе. «Игорь был очень умным и пытливым мальчиком, серьезным не по годам», — вспоминает Лаврентьева. А классная руководительница Людмила Алексеевна называет его лучшим учеником в классе: «усидчивый и хороший мальчик», больше всего он интересовался литературой и языками, хотя и точные науки давались ему без особого труда. «Игорь был очень подвижным, общительным, доброжелательным. Невысокого, правда, росточка — честно говоря, я бы тогда и не подумал, что из него такой Сечин выйдет», — удивляется физрук Виктор Иванович.
В 1977 г. Сечин поступил на филологический факультет Ленинградского госуниверситета. «Филфак был самым блатным во всем Ленинграде, но Сечин поступил туда сам, без всяких протекций и помощи, — вспоминает однокурсник Сечина, замначальника департамента рекламы ООО “Газпром-медиа” Алексей Евсеев. — Первые два курса Сечина не очень любили: дети номенклатурных родителей, отпрыски режиссеров и других деятелей искусства относились к нему с некоторым презрением и снобизмом, он в эту, как сейчас говорят, тусовку не попадал очень сильно». «В его глазах мы, конечно, могли выглядеть обеспеченными маменькиными сынками просто потому, что у нас была пара джинсов. Сечин эту социальную границу принимал достойно, — рассказывает еще один однокурсник — вице-президент Лиги журналистов Санкт-Петербурга Виктор Машенджинов. — Он со всеми общался ровно, особо не сближаясь, но сохраняя облик доброго парня».
Сечин учился в португальской группе, в которой было 10 студентов. Он, вспоминает Евсеев, с бесконечным терпением находил подход к каждому, выискивал комфортные ситуации, которые доставляли удовольствие собеседнику, и потихоньку сумел выстроить отношения со всеми: «Нашел ключик к людям и стал своим, достаточно юморным человеком».
Другой однокурснице Сечина, правозащитнице Ларисе Володимеровой, Сечин показался по натуре человеком очень одиноким: «Несмотря на несчитанное количество юношеских приятельств, а также колоссальный донжуанский список». «Игорь, безусловно, нуждался в любви, тянулся к дружескому плечу», — считает Володимерова.
Переводчик
Сечин должен был окончить университет в 1982 г., но это произошло двумя годами позже из-за работы в Африке. Бывшие португальские колонии — Мозамбик и Ангола в середине 1970-х получили независимость и оказались втянуты в череду военных конфликтов. СССР в них участвовал, и возникла большая нужда в переводчиках с португальского. «Студентов срывали с учебы и отправляли в Африку», — объясняет член Союза ветеранов Анголы.
В первую поездку в Мозамбик Сечин отправился в 1982 г., на пятом курсе, вместе с Евсеевым, вспоминает последний. Причем Евсеев через какое-то время уехал, а Сечин остался еще примерно на полтора года, чтобы заработать денег. Никакого отношения к КГБ эта работа не имела, уверяет Евсеев: «Это была гражданская поездка, где Игорь работал переводчиком с португальского». «Ставить в прямую зависимость сотрудничество со спецслужбой и командировки за рубеж нельзя», — согласен собеседник в Союзе ветеранов Анголы.
«Почти все парни возвращались из Африки с малярией или тяжелыми болезнями живота. Зато зарабатывали по тем меркам очень прилично», — вспоминает Володимерова. Одна из одногруппниц, по ее словам, встретила Сечина у Финляндского вокзала сразу после его возвращения из Африки: «Игорь очень обрадовался — ему хотелось показать, какой он теперь крутой и богатый. Такси поймал, шумно вел себя… Тогда все почти одинаково бедно жили. Игорь из себя вылезал от гордости, как он теперь богат. Да и жадным он не был».
Но дело было не только в деньгах. «Игорь в студенчестве страшно увлекался латиноамериканскими революционными деятелями, и не только Че Геварой. А еще ему очень нравилась военная кафедра. Эти увлечения он до сих пор сохранил», — рассказывает Евсеев. Он отмечает еще одну особенность Сечина: Игорь регулярно читал газеты: «Мы хоть и считались подкованными, но на самом деле были политически безграмотны. Никто ничего по-настоящему не знал и на элементарные вопросы о том, что происходит в мире, ответить не мог. А Игорь мог ответить на любой вопрос — кто враг корейского народа и т. д.».
По словам Николая Конюшкова — единственного из опрошенных однокурсников Сечина, кто назвал его своим другом, — в студенчестве они оба мечтали стать шпионами. На вопрос, стал ли Сечин шпионом, Конюшков рассмеялся: «Не знаю, надеюсь, что стал!».
Вернувшись из Мозамбика, Сечин в 1984 г. получил диплом преподавателя французского и португальского языков. «Игорь рвался взять распределение от военной кафедры, он хотел попасть в горячую точку, где шла война, — вспоминает Конюшков. — Так он хотел самоутвердиться. У него были комплексы, связанные с тем, что он попал в среду студентов из обеспеченных или творческих семей, да и в отличие от многих однокурсников поступал в вуз сразу после школы, не отслужив в армии».
И Сечин ушел в армию. Несколько месяцев он провел в Туркмении, рассказывают в Союзе ветеранов Анголы. Там, в военном городке Янгадже, в пустыне, находился международный центр по подготовке специалистов ПВО, где учились военные из африканских стран, в том числе из Анголы и Мозамбика. «Это страшная дыра, там пустыня — жуть. Там сделали учебный центр — думали, что африканцам проще будет учиться. Но они там в обморок падали от жары. С другой стороны, там пустыня, проводили учебные стрельбы», — говорит собеседник из Союза ветеранов Анголы.
Это была своего рода стажировка, продолжает он, после которой Сечин отправился в январе 1985 г. в Анголу. «В Анголе ему довелось поработать во многих областях. Он в военно-морском флоте работал с советником командующего ВМФ. Поработал и в Луанде, где было поспокойнее, и на южном фронте — в Куито-Куанавале, в Минонге — это неспокойные места, где основные бои шли. Потом он работал в группе зенитно-ракетных войск в провинции Намиб», — рассказывает собеседник из Союза ветеранов Анголы.
Получается, Сечин провел в горячих точках около четырех лет. Он и сейчас любит вспоминать те годы: когда расслабляется, только и говорит о том, как работал в Африке, рассказывают его знакомые. В Союзе ветеранов Анголы благодарны Сечину за «товарищескую помощь»: он помог получить квартиру под офис на Смоленской площади (ремонт профинансировал ВТБ), помещение под комнату боевой славы в Царицыне. Сечин помог избежать тюрьмы другому «ангольцу» — главному редактору «Русской службы новостей» Сергею Доренко (см. врез).
Секретарь
Вернувшись в Ленинград, Сечин пошел на работу в альма-матер — в международный отдел. Туда же пару лет спустя устроился Путин, но в 1988 г. Сечин уже перешел на работу в исполком Ленсовета в отдел породненных городов. «В Ленсовет, а потом и в мэрию его порекомендовал Анатолий Собчак, бывший университетский профессор», — утверждает Ватаняр Ягья (профессор Ленинградского университета и бывший советник мэра Собчака).
Вакансию в отделе породненных городов, по словам Машенджинова, сперва предлагали ему, но ему было там неинтересно. «И вот иду я по улице и вижу Игоря. Тот аж светится от счастья. Я ему говорю: как дела? А он говорит, что устроился на работу как раз в Ленгорисполком. Я: “Ну и дурак, я туда не пошел”. А Сечин: “Сам дурак”. Вот с тех пор вроде как и не виделись», — рассказывает Машенджинов.
Когда и как Сечин познакомился с Путиным, узнать не удалось. Но став в 1991 г. председателем комитета по внешним связям мэрии Санкт-Петербурга, Путин взял Сечина к себе в аппарат, который Сечин через некоторое время возглавил. «Встретились два одиночества, — иронизирует политолог Станислав Белковский. — Путина отозвали из ГДР. А Сечин совсем недавно вернулся из Анголы. И вот схожесть судеб на руинах Советского Союза [их соединила]».
«В аппарате он никогда не был на виду, но выполнял ключевые для комитета функции — координировал работу всех отделов, через него можно было попасть на прием к Путину», — рассказывает бывший коллега Сечина по мэрии. «Стол Сечина располагался между двумя кабинетами — Путина и его заместителя, — вспоминает кинорежиссер Игорь Шадхан. — Я пришел брать интервью у Путина. И он был единственным, у кого в приемной я увидел рослого мужчину, выполняющего роль секретаря. Больше всего меня поразила черная кожаная записная книжка толщиной, наверное, как “Война и мир”, куда Сечин записывал контакты всех посетителей. Он записал и мой телефон». Шадхан характеризует Сечина, как «преданного, верного адъютанта»: «Сечин был не просто помощником. Он очень много знал о Путине, у меня сложилось впечатление, что они были связаны явно не вчерашним днем. <...> Но, мне кажется, если завтра Путин скажет: “Игорь, тебе надо уйти”, Сечин ответит “Есть!” и без вопросов пойдет собирать вещи».
«Было какое-то спортивное мероприятие, — вспоминает знакомый с Сечиным бизнесмен. — Стоим, разговариваем с Сечиным, вдруг Путин, стоявший поодаль, вспоминает, что забыл документы, и говорит: “Игорь Иванович, принесите!” Сечин, прервав разговор на полуслове, всех вокруг расталкивая, бегом бросился исполнять поручение. Он был готов служить Путину круглосуточно. Путин работает — Сечин его ждет. Путин в спортзале — Сечин ждет. Один раз только Сечин позволил себе вслух пожаловаться, что он работает днями и ночами и даже спортом некогда заняться».
«Деньги для Сечина значили куда меньше, чем власть, — продолжает бизнесмен. — Его тогдашняя супруга Марина — женщина умная и деятельная — активно занималась бизнесом, в частности торговала недвижимостью. Она говорила: “Пусть Игорь сидит на своей зарплате 200 руб., а свои $5000 я всегда заработаю”. Марина тогда и подумать не могла, что он сделает такую фантастическую карьеру». «Я так понял, что добытчик-то она в семье, а не он, — рассказывает Конюшков. — Она зарабатывала неплохо, занималась недвижимостью, а ему позволяла работать в его стихии».
В подготовке статьи участвовали Алла Токарева, Анатолий Темкин, Евгения Письменная, Екатерина Дербилова, Наталья Костенко, Оксана Гавшина, Александра Терентьева, Максим Солюс
Читайте далее:
http://www.vedomosti.ru/library/news/1541119/pervyj_vozle_putina#ixzz1pYMMfCHi