Отправлено: 05.12.07 16:37. Заголовок: куда девать нефтяные деньги (часть 3)

По моим подсчетам, бездействовали, по меньшей мере, 10 вышек, принадлежащих Pdvsa - подрядчики говорят, что менеджеры компании настолько некомпетентны, что не могут договориться о ремонте буровых установок. Pdvsa отвечает за обслуживание всех вышек, работающих на озере. 'Для того, чтобы подвести воду, солярку, забрать мусор и отходы производства, нужно всего лишь прислать катер, - говорит один из подрядчиков. - Но я целую неделю ждал, пока приплывут за мусором'. Есть и другие причины, по которым работающих буровых установок так мало. Сам Вьерма отчитывался перед Национальной Ассамблеей - замечательной тем, что в ней нет представителей оппозиции - за приобретение буровых установок у тех компаний, которые их, вероятно, не имели, за отсутствие опыта и недостаток капитала.

VI.

Начало административных проблем Pdvsa можно связать с одной из крупнейших угроз, с которыми столкнулся президент Чавес в годы своего правления. В декабре 2002 г. менеджеры Pdvsa, которым надоели попытки Чавеса взять их под контроль, объявили локаут рабочим и на два месяца приостановили производство нефти в Венесуэле. Целью было или восстановление контроля Pdvsa или свержение Чавеса. Экономика рухнула, но, в конце концов, Чавес восторжествовал над 'нефтяным саботажем', как ситуация была названа его правительством, и укрепил свой властный контроль.

После этой забастовки Чавес уволил восемнадцать из сорока шести тысяч сотрудников Pdvsa - главным образом, менеджеров и профессионалов, многие из которых позже поехали работать в Калгари, Хьюстон и Эр-Рияд. Pdvsa заменила забастовщиков новыми рабочими, в массе своей не имеющими опыта. Фактически, на Pdvsa теперь работает 75 000 человек, намного больше, чем в прошлом, и Чавес говорит, что в следующем году он хочет увеличить число рабочих до 102 000. Одной из целей 'нового социализма' Чавеса является повышение самодостаточности Pdvsa, снижение ее зависимости от обслуживающих компаний. Поэтому Pdvsa создает новые дочерние предприятия. Одно из них занимается предоставлением услуг в нефтяной сфере - 'наш собственный, боливарский Halliburton', как назвал его министр энергетики Рамирес. Также Pdvsa объявила о планах строительства танкеров и буровых установок. В июне Pdvsa одобрила создание семи новых дочерних компаний, которые будут, в частности, заниматься выращиванием сои для этанола, строительством комбинатов пищевой промышленности и даже производством обуви. Pdvsa превращается в государство в государстве.

По крайней мере одна квалификация необходима всем сотрудникам компании: они должны быть чавистами. В своем выступлении перед рабочими нефтяной промышленности, тайно записанном на диктофон и переданном одной телекомпании, Рамирес заявил, что они должны поддерживать президента или отдавать работу боливарцам. Компания - 'красная, красная сверху донизу', - подчеркнул он. Кроме того, Pdvsa отправила письмо своим подрядчикам, в котором предупредила их о том, что принятие на работу хоть одного из 18 000 уволенных сотрудников грозит серьезными последствиями.

Перекраиваясь в соответствии с волей Чавеса, Pdvsa становилась все менее прозрачной. Ранее компания публиковала стандартный ежегодный отчет, но с 2004 г. перестала подавать свои ежегодные отчеты Комиссии по ценным бумагам и биржам США. За последние годы она выпустила не более пары страниц с основными цифрами без анализа и комментариев аудиторов. Когда Pdvsa все-таки делится информацией, то ее достоверность часто бывает сомнительной. Споры возникают даже вокруг самого фундаментального факта - того, сколько нефти производит Венесуэла. В 1997 г. Венесуэла добывала в день 3,3 миллиона баррелей сырой нефти. Сегодня, по утверждениям Pdvsa, производится тот же самый объем, но независимые источники, в том числе, ОПЕК, считают, что эта цифра завышена. По данным ОПЕК, в прошлом году в Венесуэле добывалось 2,4 миллиона баррелей нефти в день.

Совершенно очевидно, что значительная часть доходов от продажи нефти идет на социальные программы. Pdvsa утверждает, что на них потрачено почти 14 миллиардов долларов. Эта цифра включает в себя миссии и Fonden, но не 21 миллиард долларов налогов и роялти (платы за право разработки недр), полученный правительством. В Pdvsa говорят, что в прошлом году на инвестиции пошло 5,8 миллиардов. Хотя по сравнению с 2005 г. это на 2 миллиарда больше, речь здесь, скорее, идет о том, что никто не назвал бы инвестициями в нефтяную промышленность; в секретном приложении в бюджету на 2007 г. 'инвестициями' называется вложение денег в развитие национальной инфраструктуры и социальные проекты. В бизнес-плане Pdvsa содержится призыв к быстрому увеличению производства, но аналитики считают, что инвестиции компании явно недостаточны. По мнению Павла Молчанова, занимающегося исследованиями нефтяной отрасли в хьюстонской финансовой компании Raymond James, спад уровня добычи шел у Pdvsa два года и, скорее всего, продлится еще не менее двух лет. 'Это происходит на фоне глобального роста добычи на 1-2 процента в год, - говорит он. - Если бы они инвестировали в достаточной мере, то снизился ли бы их уровень добычи? Не думаю'. (Хотелось бы спросить об этом и многом другом Рамиреса. Сотрудники его аппарата обещали мне интервью с ним, но дело до него так и не дошло, а представители Pdvsa говорят, что никто не может предоставить мне справочную информацию, не получив разрешения лично от Рамиреса).

Кроме того, Pdvsa залезает в долги. До 2006 г. долг компании был очень незначительным, но в этом году она заняла 12,5 миллиардов долларов. Хотя увеличение массы наличных путем выпуска долговых обязательств может быть разумным с финансовой точки зрения, и так поступают многие компании, критики утверждают, что Pdvsa выпускает бонды, не имея на то достаточных оснований. 'Их долг невелик, но раньше его не было вообще, - говорит Хосе Герра (José Guerra), бывший глава департамента исследований Центрального банка, ушедший в отставку из несогласия с экономической политикой Чавеса. 'Другие нефтяные страны избавляются от долга. А на что идет этот долг? Они практически ничего не тратят на разработку ресурсов. Они залезают в долги, чтобы жить в свое удовольствие'.

Некоторые частные компании, приведенные в страну старой Pdvsa, продолжают работать в Венесуэле, но исключительно в роли миноритарных партнеров и теперь они платят более высокие налоги и роялти. 1 мая иностранные компании, работающие на Ориноко, получили предписание отказаться от своих контрольных пакетов в пользу Pdvsa. Две компании - ExxonMobil и ConocoPhillips - ушли и теперь ведут переговоры с венесуэльским правительством о компенсации. На Ориноко приходят и начинают разрабатывать девственные районы другие компании, выбранные, похоже, из соображений геополитической выгоды: национальные корпорации таких крупных нефтедобывающих стран, как Россия, Китай, Бразилия и Иран, но также с Кубы, из Чили, Уругвая, Аргентины и Беларуси, которые вряд ли могут поделиться опытом в ведении нефтяного бизнеса.

VII.

Сегодня Pdvsa занята разработкой нового нефтепродукта: она превращает нефть непосредственно в математические проблемы. Я своими глазами видела эту алхимию в гостиной Феликса Карабальо (Félix Caraballo). 32-летний Карабальо живет в квартале Эль Эльканто района Ла Вега, трущобах на склоне одного из крутых холмов, окружающих Каракас. Карабальо занимается в Ла Веге социальными проектами с 14 лет, когда полицейские убили его друга во время протестов 1989 г., вызванных попытками правительства сократить субсидии на бензин. Он убежденный чавист и убежденный социалист. 'Деньги должны служить людям, а не наоборот', - заявил он мне.

В тот вечер диваны в его гостиной были сдвинуты к одной из стен, так, что она превратилась в классную комнату. 25-летняя студентка колледжа Юлимар Медина (Yulimar Medina) стояла с маркером у белой доски и объясняла ученикам уравнение. В комнате было 11 взрослых, некоторые из них - с маленькими детьми. Они проходили сложение и умножение дробей. У всех учеников, которых в рамках программы называют 'vencedores' - победителями, были учебники, и к тому времени они уже просмотрели 45-минтуный видеофильм по математике.

Это был восьмой класс миссии 'Рибас' (Misión Ribas), программы, по которой жители всех районов страны могут пройти обучение в 6-12 классах школы. Ученики собираются в доме Карабальо каждый будний вечер с шести до девяти. Видеокассеты привезены с Кубы, а такие наставники, как Медина, проводят обсуждение и упражнения после просмотра. Победители изучают математику, испанский, историю, географию, естествознание и английский и должны вместе осуществлять общественный проект - например, строить лестницу или сажать огород - этой частью руководит Карабальо. Обучение бесплатно, но, кроме того, большая часть учеников получает стипендию в 85 долларов. Тех, кто будет получать стипендию, определяют сами студенты, на основе таких критериев, как материальное положение и прилежание.

'Рибас' - одна из миссий Чавеса, число которых постоянно увеличивается. В одной людей учат читать. Другая импортировала несколько тысяч кубинских врачей и распределила их по бедным районам страны. Третья создает районные магазины, продающие основные продукты питания и медикаменты по сильно субсидированным ценам. Четвертая выдает паспорта гражданам без документов. В сентябре, когда я была в Венесуэле, Чавес объявил о создании еще одной миссии, призванной расширять сеть университетов. Основную часть финансирования обеспечивает непосредственно Pdvsa.

Миссии популярны и оказывают поддержку более, чем половине беднейшего сектора населения Венесуэлы. Миллионы венесуэльских бедняков считают их знаком того, что Чавес помнит о них и лозунге 'свести нищету до нуля'. Посетив еще один класс миссии 'Рибас' в еще более удаленном уголке Ла Веги, я спросила учеников, что они больше всего ценят в миссии. 'Она приходит в наш район', - сказал один. 'Она открыта для всех', - добавил другой.

Интуитивно понимаешь, что расходование нефтяных денег на школы и врачей - это хорошее дело. 'Это инвестиция в человеческий капитал, - говорит Марк Вайсброт (Mark Weisbrot), содиректор вашингтонского Центра экономических и политических исследований, известного своими левыми взглядами. - Вы уделяете основное внимание продовольствию, здравоохранению и образованию. Это не так дорого, но важно для многих людей'.

Возможно, венесуэлка, закончившая школу в миссии 'Рибас', получит не такое же по качеству образование, которое дала бы ей стандартная школа. Но без 'Рибас' она могла бы вообще не получить образования. Чавес стремится свести нищету к нулю - мало о каком из правительств нефтедобывающих стран можно сказать то же самое. Но, на самом деле, никто не знает, действительно ли миссии ведут Венесуэлу к нулевой нищете; у этих программ нет системы видимой внутренней оценки. Миссии во все большей степени занимают место аналогичных формальных учреждений. Прекрасно, если живя в бедном районе, вы можете воспользоваться услугами кубинских врачей - прекрасно, если только вам не нужны услуги обычной венесуэльской больницы, которые разваливаются.

Как говорили мне сотрудники 'Рибас', главной квалификацией наставника является политическая и идеологическая подготовка. Я была на встрече новых студентов 'Рибас' в Лас Торрес, квартале Ла Веги у подножия горы. После того, как сотрудники 'Рибас' рассказали ученикам, как записываться на уроки, и чего от них ожидают, районный координатор Мария Тереса Курвело (María Teresa Curvelo) начала полуторачсовую речь о референдуме, имеющем огромную важность для правительства. На референдум, который пройдет 2 декабря, будет вынесен вопрос об изменении конституции с тем, чтобы, в частности, отменить ограничения президентского срока Чавеса и увеличить его полномочия. Она призвала учеников принять участие в маршах и демонстрациях в поддержку Чавеса. 'Такие люди, как Чавес, появляются раз в сто лет', - сказала она им. После этого мы съехали с горы на грузовике. Когда Мария Тереса выходила, я поблагодарила ее. 'Родина, социализм или смерть!' - ответила она.

VIII.

Бедных в Венесуэле при Чавесе стало гораздо меньше. По данным официальной статистики, доля населения, живущего за чертой бедности (по уровню дохода), сократилась с 20,3 процентов во второй половине 1998 г. до 11,1 процентов во второй половине 2006 г. Но при нефтяном буме можно было бы рассчитывать на снижение уровня бедности. Реальный вопрос заключается в том, будут ли эти достижения долговечными. Вайсброт считает, что будут. Говоря о миссиях, он указывает на то, что достижения в области здравоохранения и образования нельзя измерять доходом. Но пока нет никаких признаков таковых достижений: за последние 10 лет доля тех, кто живет без водопровода и нуждается в улучшении жилищных условий, а также детей, которые не ходят в школу, почти не изменилась. А процент детей, родившихся с недостаточным весом с 1989 по 2006 г. даже увеличился. И это по данным официальной статистики. Судить об этом пока еще рано, но можно предположить, что эти цифры отражают тот факт, что основная функция миссий сводится к предоставлению стипендий.

Возможно, искажения масштаба экономики всей страны затмевают ту реальную помощь, которую миссии оказывают бедным. Официально уровень инфляции составляет 16 процентов, но, по словам Орландо Очоа (Orlando Ochoa), экономиста, обычно критически настроенного в отношении Чавеса, скорее всего, он выше. Он утверждает, что чуть менее половины предметов из корзины товаров и услуг, на основе которой измеряется уровень инфляции, продается по ценам, контролируемым государством. Многие товары просто невозможно купить по этим ценам, и на рынке потребителям приходится платить вдвое больше. Или же эти товары вообще нельзя найти, поскольку ценовой контроль вытолкнул их производителей с рынка. В сентябре, когда я была в Каракасе, трудно было найти дешевые фасоль и сахар; свежее молоко и яйца было трудно найти вообще. Недавно люди стояли по пять часов в очереди за литром молока. Одно из предложений, вынесенных Чавесом на конституционный референдум, может еще более увеличить инфляцию в связи с отменой автономии Центрального банка и предоставлением президенту контроля над международными резервами Венесуэлы. Кроме того, это предложение, по сути, дает Чавесу право печатать деньги.

Основная угроза экономике связана с обменным курсом. Из-за нефти стоимость боливара была завышена. Фермы и фабрики испытывают трудности. Они не могут экспортировать свою продукцию и вынуждены конкурировать на внутреннем рынке с продуктами, импортируемыми по официальному обменному курсу, который в три раза ниже рыночного. Так что страна изобилует искусственно удешевленной импортированной продукцией, от основных продуктов питания - например, бразильского кулинарного жира - до дорогих машин. 'Наша производительная способность слишком низка для того, чтобы создавать рабочие места, - говорит Петкофф. - Но потребляем мы как богатая страна'.

Диспропорция между официальным обменным курсом (2 150 боливаров за доллар) и рыночным (6 200 боливаров, когда время не терпит) создала новый класс, называемый болибуржуазией (Boliburguesía). Банкиры, торговцы, все, кто работает в сфере финансов или коммерции, имеют возможность легкого обогащения путем манипуляции обменными курсами. Мысль такая: скупайте импортный виски и 'Хаммеры' и все, что пожелаете. Живите на полную катушку. Главное - не пытайтесь ничего производить.

Даже если цена на нефть останется высокой, возможно, это будет недостаточно для того, чтобы поддерживать стабильность венесуэльской экономики в том случае, если уровень добычи нефти продолжит снижаться, подкрепленное субсидиями внутреннее потребление продолжит расти, а государственные расходы останутся безграничными и несдерживаемыми. Если другие производители нефти - например, Россия и Нигерия - накапливают излишки, то Венесуэла тратит все, что получает. Когда-то у Венесуэлы был нефтяной стабилизационный фонд в 6 миллиардов долларов; Чавес потратил его почти целиком, оставив лишь 600 миллионов. Огромное большинство новых миссий и рабочих кооперативов Чавеса зависит от государственных подачек - на которые нельзя будет рассчитывать, когда уровень доходов упадет. Девальвация валюты может свести к нулю все, что перепало бедным.

Это классическое нефтяное проклятье, и Венесуэла уже переживала нечто подобное. В 1973 и 1981 гг. Венесуэла тратила деньги не задумываясь, без каких-либо ограничений. Каждый раз, когда бум заканчивался, Венесуэла оказывалась в более трудном положении, чем в его начале - в 1999 г. доход на душу населения был таким же, как в 1960 г. Вполне возможно, что Чавес интенсифицировал эти циклы, и страна практически не способна производить что-либо, кроме нефти.

Венесуэльские авантюры с национализацией нефтяного сектора создали две различные модели. Когда цены на нефть были низкими, и страна резко нуждалась в финансировании социальной сферы, то, что Pdvsa уделяла основное внимание реинвестициям добычу нефти, было недемократическим и несправедливым по отношению к народу Венесуэлы. Но сегодня, возможно, имеет место нечто худшее и несправедливое по отношению к будущим поколениям - экономический провал при рекордных ценах на нефть.

IX.

Зачастую национализация - это ответ на неспособность частных нефтяных компаний прислушиваться к нуждам людей. Даже в Соединенных Штатах, где попасться сравнительно легко, нефтяные компании раздувают свои издержки или незаконно удерживают затраты и участвуют в других махинациях для сокращения выплат государству. В случае бедных стран риск быть обманутыми частной нефтяной компанией гораздо выше. Истории известно множество контрактов, дающих Большой Нефти явно несправедливые преимущества: Shell в Нигерии, Mobil в Казахстане и Texaco в Эквадоре - лишь несколько примеров. Нефть может быть непреодолимым искушением для правящего класса страны. Там, где не существует демократических институтов - или даже просто прозрачных процессов, соблазн коррупции очень велик. Например, в России предприятия нефтяного сектора продавались из соображений максимальной выгоды не для страны, а для чиновников, проводивших приватизацию. В Экваториальной Гвинее ExxonMobil, Amerada Hess, Marathon платили президенту Теодоро Обиангу (Teodoro Obiang) за землю, безопасность и другие услуги - это выяснилось в ходе сенатского расследования отмывания денег, в котором участвовал банк Riggs, где, в конечном итоге, оседали эти суммы.

Однако национализация - не панацея от всех этих бед, и она может лишить страну природных богатств, принадлежащих ей по праву, иными способами. Например, отсутствием ноу-хау. Одна из причин, по которым президент Боливии Эво Моралес отказался от угроз радикально национализировать газовую промышленность страны, заключается в том, что боливийские чиновники понимают, что самим им не справиться с этим бизнесом. Моралес сделал упор на повышение роялти, взимаемого с компаний, работающих на месторождениях с известными запасами, где прибыль от инвестиций им гарантирована. Изначально оно составляло 18 процентов. Под давлением народных протестов предыдущее правительство подняло ставку до 50 процентов, а в прошлом году Моралес повысил ее до 82 процентов в некоторых случаях. Хотя уровень иностранных инвестиций в Боливию резко упал, все аналитики, с которыми я беседовала на эту тему, утверждают, что причиной тому послужило не повышение роялти. Частные компании были напуганы заявлениями Моралеса о национализации, а не ставками. 'Опасения национализации очень сильно влияют на поведение инвестора', - говорит Эйми Майерс Джефф (Amy Myers Jaffe), сотрудница независимого Института публичной политики им. Джеймса Бейкера III при хьюстонском Университете Райса. - Существует неосязаемые факторы, которые невозможно контролировать, и именно это создает политический риск'. 'Для компаний не так проблематично платить больше налогов и большую ренту, - добавляет Роджер Тиссо (Roger Tissot) из PFC Energy. - Проблема - это лишение контроля'.

Итак, вероятно, наилучшая стратегия для стран, богатых ресурсами, - это сохранять господство частных компаний в нефтяной сфере, внимательно за ними следить и выжимать из них все, что можно. Еще лучше - увеличить плату за пользование недрами, которую легче взимать в силу ее относительной прозрачности. 'Если ваша цель - максимизировать ренту, то лучше всего - дать компаниям возможность конкурировать друг с другом за доступ к ресурсам, - говорит Тиссо. - Ангола и Ливия сделали это очень успешно. Ливия вновь пригласила частные компании и взимает с них 90 процентов прибыли'.

Лозунг 'Бороться за более выгодные ставки роялти!' не так ярок, как 'Нефть - наша!'; национализация природных ресурсов может укрепить национальное самосознание, даже если управление этими ресурсами осуществляется из рук вон плохо. Призыв к национализации является, по сути, политическим. Чавес захватил Pdvsa не столько для того, чтобы она добывала больше нефти, сколько для того, чтобы иметь возможность непосредственно контролировать денежные потоки. Правительства, охваченные этим стремлением, как правило, поддаются соблазну использовать нефть для краткосрочной выгоды.

Но не всегда. Национализация нефтяной отрасли не обязательно ведет к политической коррупции или близорукости. Если бы старая Pdvsa работала на сегодняшнем процветающем нефтяном рынке, то, возможно, имелись бы большие деньги для инвестиций в добычу и социальные программы. Но правительству пришлось бы пристально следить за компанией, чтобы государство гарантированно получало свою справедливую долю - иными словами добиваться того, чтобы нефть делала то, что она призвана делать: давала государству как можно больше денег в долгосрочной перспективе. Также задача правительства - разумно использовать деньги. Это более важная и сложная проблема, чем спор о национализации, и решение не зависит от того, в государственных или частных руках находится добыча нефти. Это даже вовсе и не проблема нефти.

Добыча нефти - это, в конечном счете, политический вопрос: кому послужит изобилие ресурсов? Единственный способ смягчить политическое влияние - это прозрачность как для государственных, так и для частных компаний. 'Должен быть закон, требующий от национальной нефтяной компании публиковать свои корпоративные цифры, соответствующие данным, поданным в Комиссию по ценным бумагам и биржам, - говорит Джефф из Института Бейкера. - Мы рекомендуем создавать регулирующий орган в рамках парламента, который требовал бы полной отчетности. И она должна быть открыта для общественности. Это легко сказать, но трудно сделать'.

Частные компании действительно публикуют достоверные ежегодные отчеты - но во многих из них никогда не говорится о том, сколько получили правительства тех стран, в которых они работают. Существует ряд новых неправительственных кампаний, наподобие 'Publish What You Pay' ('Обнародуй, сколько платишь') и 'Extractive Industries Transparency Initiative' (Инициатива за прозрачность в добывающих отраслях), которые пытаются убедить компании и правительства публиковать данные по сделкам. Пока их успех был весьма ограниченным.

'Проблема не в том, кому принадлежат ресурсы, а в том, что вы делаете с доходами, - говорит Дэвид Мэрс (David Mares), профессор политологии в Университете Калифорнии в Сан-Диего, изучающий энергетическую отрасль в странах Латинской Америки. 'Если их поглощает коррупция и неэффективные программы, то это ничем не лучше, чем господство иностранных компаний, которые платят очень мало налогов'.

Национализация не спасет нефть от разграбления. А эффективный контроль, подотчетность и управление фондами спасут - независимо от того, кому принадлежит нефть. '1 января 1976 г., в день национализации, Перес выступал на фоне знамени со словами 'El Petróleo Es Nuestro' ('Нефть - наша' - прим. пер.), - говорит Антонио Сабо. - И знаете что? Она никогда не переставала быть 'nuestro'.