Отправлено: 10.09.07 04:26. Заголовок: НАКОПЛЕНИЕ ПРЕИМУЩЕСТВ И СИМВОЛИЗМ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ

THESIS, 1993, вып. 3 256
Роберт К. Мертон ЭФФЕКТ МАТФЕЯ В НАУКЕ, II:
НАКОПЛЕНИЕ ПРЕИМУЩЕСТВ И СИМВОЛИЗМ ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНОЙ СОБСТВЕННОСТИ
Robert K. Merton. The Matthew Effect in Science, II:
Cumulative Advantage and the Symbolism of Intellectual Property // ISIS, 1988, v.79, p.606–623. Robert K. Merton, 1988
Перевод Е.И.Николаенко
Предметом настоящего эссе является одна из проблем социологии науки, издавна привлекавшая мой интерес. По мнению моего близкого друга, невразумительный заголовок этой статьи не столько раскрывает, сколько затемняет существо данной проблемы. Однако, если разобраться, этот заголовок вовсе не столь таинственен, как может показаться на первый взгляд.
Взять хотя бы римскую цифру II в основном заголовке. Она указывает на то, что данная статья развивает положения, изложенные в более ранней работе – "Эффект Матфея в науке", которую я долго вынашивал и наконец опубликовал много лет тому назад (Merton, 1973, ch.20 [1968b]).

Тяжеловесный, если не сказать коряво сформулированный подзаголовок сообщает читателю, в каком направлении происходит это развитие. Первый термин – "накопление преимуществ" – применительно к научной области обозначает социальные процессы, посредством которых происходит увеличение возможностей как ведения научной работы, так и последующего получения морального и материального вознаграждения за нее. Понятие накопленного преимущества обращает наше внимание на те способы, которыми исходные сравнительные преимущества, такие, как научный потенциал, местонахождение в структуре науки и доступ к ресурсам, обусловливают последовательное приращение преимуществ, в результате чего неравенство между "имущими" и "неимущими" в науке (равно как и в прочих сферах общественной жизни) углубляется до тех пор, пока не натолкнется на сопротивление противодействующих сил.
Вторая часть подзаголовка обращает наше внимание на специфический характер интеллектуальной собственности в науке. Я собираюсь рассмотреть тот кажущийся парадокс, что право частной собственности в этой сфере устанавливается путем свободной раздачи ее субстанции, т.е. результатов научной деятельности всем, кто захочет ими воспользоваться. Затем я постараюсь показать, что некоторые институциональные аспекты такой системы собственности, в основном выражающиеся в форме публичного признания первоисточника знаний и материалов, свободно предоставляемых учеными в распоряжение коллег по науке, связаны с социальными и когнитивными структурами науки посредством весьма любопытной системы отношений, способствующей общему прогрессу научных знаний.

Это – обширный план для такой краткой работы. Поскольку выполнить его можно, лишь рассматривая все эти вопросы в самом общем виде, я не стану вдаваться в подробности и излагать конкретные выводы, полученные в рамках ставшей ныне широко разветвленной программы исследований накопления преимуществ в процессе социального расслоения науки.
Неясный заголовок может иметь также латентную функцию: выбирая заголовок, который не говорит сам за себя, автор ставит себя в такое положение, когда он просто обязан прояснить свои взгляды. Что касается основного заголовка, то читатель может с полным правом спросить: что, собственно, означает "эффект Матфея в науке"? Краткое изложение нашей первой работы, в которой обосновывается выбор этого термина, поможет нам перейти к более подробному обсуждению скрывающегося за ним понятия.

ЭФФЕКТ МАТФЕЯ
Начнем с того вопроса, который пронизывает все многочасовые интервью Хэрриет Заккерман (Zuckerman, 1965; 1972; 1977) с лауреатами Нобелевской премии, записанные в начале 60-х годов. В этих интервью неоднократно повторяется мысль, что знаменитым ученым воздаются несоразмерно большие почести за их вклад в науку, тогда как заслуги относительно мало известных ученых часто оцениваются несоразмерно низко, хотя вклад их нередко бывает сопоставимым.
Один лауреат премии по физике сформулировал это так: "Когда речь идет о признании заслуг, научное сообщество поступает весьма своеобразно. Оно склонно приписывать все заслуги тем людям, которые уже знамениты"1. Конечно, Нобелевские лауреаты – не единственные, кто считает, что более известные ученые получают обычно львиную долю признания; анализ выборочных данных, проведенный Уорреном О.Хагстромом, показал, что ученые, не имеющие громкого имени, также сталкиваются в своей жизни с подобными явлениями (Hagstrom, 1965, p.24–25). И все же именно свидетельства выдающихся ученых, и не в последнюю очередь тех, кто удостоился наивысшего признания современников – Нобелевской премии,– дают нам веские основания говорить о существовании такой закономерности. Ведь когда о ее проявлениях говорят Нобелевские лауреаты, они выступают не как обиженные жертвы, что могло бы поставить под сомнение правдивость их слов, но как "бенефицианты", пусть даже невольные и испытывающие по этому поводу смущение.